diana_ledi

или
ПЕСНЯ О БОЛЬШОМ МАРКЕТИНГЕ, ДВУХ ВЕСЁЛЫХ СТОЛЯРАХ, ОДНОМ БУХГАЛТЕРЕ И ПЕЛЬМЕНЯХ

А были два весёлых столяра.
Один был - главный столяр, и работал он в столярке, как водится.
Второй был - ученик столяра, и звучит это как ученик чародея.
Но я хочу поведать вовсе не о чародействе, и не о столярском мастерстве и их же жизни, а о пельменях...

Столяр был моим другом, и был он сначала вовсе не столяр, а будущий инженер, к чему нам всем и полагалось стремиться.
А он не стремился. Не любил он это дело, ну не любил!
А ученик его, тот вовсе незнамо чего любил, был он молод и весел и решил провести свою молодость как бы в поисках себя и своего пути, как водится, но мы-то все знаем, что это обычная отмазка для весёлой молодости.
Мой друг весёлый столяр тоже не слишком себя искал, и когда все пошли - кто в инженерию, кто в технологию производства, благо заводов хватало, а кто почему-то в юриспруденцию - ну, бывает... - мой друг обрёл себя в любви к дереву и производных от него, и решил обучаться. Сказано - сделано. Обучение решил начинать не с теории, а сразу с практики, и как-то быстро пошёл вгору.
Ну любил он это дело, любил.
А о пельменях потом.

Столярка находилась в центре города, и снимал её мой друг уже за свои, во-всяком случае, когда я приходила в гости, то хозяев трёх только что отремонтированных столярных отсеков в полуподвале не замечала. Глупых вопросов не задавала, садилась на старинный сундук у входа, оставленный заказчиками для реставрации, да так и забытый - и ножками болтала.
Ну любила я это дело, любила - болтать ножками и смотреть, как работают другие.
Два весёлых столяра визжали жуткими столярными инструментами, подмигивали мне и громко пели песни под аккомпанемент старенького магнитофона. Магнитофон играл Металлику, и иногда настолько увлекался, что в экстазе металлического пения жевал кассеты.
ну любил он это дело, любил.

Затем два весёлых столяра делали перерыв, ученик направлялся к бабушке, что на углу и:
- Пирожкиииииии! Горяяяяяяячие! Свеееежие пирожкииииии!
и приносил несколько горячих, в меру свежих, в меру вонючих дешёвых пирожков марки "от бабушки".
Пирожки воняли прогорклым маслом, в котором обжаривала их угловая бабушка, но наши желудки были молодыми и крепкими, мы жрали пирожки, говорили за жизнь, немного снова пели под Металлику. Затем мне позволяли поиграть свежей стружкой - и я уходила дальше по своим делам, унося с собой запах свежей стружки, а два весёлых столяра возвращались к столярской своей работе и песням под аккомпанемент старенького магнитофона.

С весёлым столяром мы когда-то учились вместе, далее дружили семьями, был он красавчик, умница и аристократ, и влюблены в него были практически все женские особи нашей дружной студенческой компании - кроме меня.
Я почему-то не была в него влюблена, он в меня тоже - и потому так славно было приходить в эту столярку, и уходить из неё тоже было славно, без горечи, без грусти, а только как из перевалочного пункта, где сели на пенёк, съели пирожок и дальше побежали, всяк по своим делам, а я ещё и с запахом свежей стружки.
И никаким романом здесь не пахнет, и не надейтесь - а песня эта просто о пельменях.
Но потом.

Романом пахло в автобусной остановке от столярки.
Там работал один бухгалтер, который не был красавчик, не был аристократ, но кто же ищет лёгких путей - тем более, что был он тоже редкий умница, а это очень вкусно, когда мужчина редкий умница, кто пробовал, тот знает.

Бухгалтер был не весёлым, не легкомысленным, не безмятежным, не позволяющим себе заниматься тем, чем душа и тело хотели бы заниматься. Вместо этого он очень думал о жизни, о карьере, о методах зарабатывания денег, и легкомыслие и безмятежность вообще не поощрял. Но кто же ищет лёгкий путей - в этом серьёзном отношении к жизни я видела тоже некоторую прелесть, и бухгалтерские ухаживания принимала, благосклонно кивая и временами весело болтая ножками в ответ на его лекции об общем моём, преступно-безмятежном подходе к жизни.

У моего друга бухгалтера были друзья, которые тоже однажды задумались о жизни, о карьере, методах зарабатывания денег - и родили идею.
Идея рождалась при участии и акушерском вспоможении моего друга бухгалтера, поэтому я была в курсе идеи от начала до конца, впрочем я снова забегаю вперёд.

Идея заключалась в том, что надо бы открыть пельменную.
И здесь вы сразу такие разочарованные - а я вам скажу, что не стоит быть такими преступно-легкомысленными, считая открытие пельменной простым и лёгким делом.
Во-первых, стояли девяносто-нулевые - сами понимаете.
Во-вторых, умные нашлись раньше, и работающих пельменных по городу было в ассортименте. Поэтому предстояло найти идею, которая проходила бы красной нитью по проекту - и держась за эту ниточку, как за клубочек Ариадны, авторы могли бы выйти из лабиринта некоторого безденежья к большим и относительно чистым деньгам.
Ну любили они это, любили!

... а кто не любит?

Опять же - предстояло провести маркетинговые исследования, именно это словосочетание мой друг бухгалтер обронил на одном из совещаний анклава будущих держателей Большой Пельменной. Что такое маркетинговые исследования знал только он - поэтому проводить их ему и было предложено. Заодно было предложено ему же родить основополагающую красную нить общей идеи. А остальные будущие держатели взяли на себя вопрос обретения стартового капитала.

Разделить тяжесть маркетинговых исследований мой друг предложил мне - я охотно согласилась, ну любила я пельмени, любила!

Я выделила время, мой друг бухгалтер взял взаймы денег в счёт стартового капитала - и мы поехали по городу с целью проведения маркетинговых исследований.

Исследования затянулись, потому что я не осиливала более двух пельменных в день, и мой друг провожал меня на транспорт. После того как транспорт, отягощённый мною, в свою очередь, отягощённою пельменями, уезжал - мой друг героически брал на себя третью пельменную и тоже уползал отдыхать до следующего дня.
Пельменных в городе оказалось очень много, даже при том, что мы решили не дегустировать пельмени спальных районов и города-спутника.
Я перестала заходить в гости к моим друзьям, двум весёлым столярам - я опасалась, что они станут угощать меня пирожками от угловой бабушки, а после маркетинговых исследований пельменных я уже не могла даже видеть пирожки.
Строго говоря, я и пельмени уже не могла видеть.
Тем более что я была облечена ответственностью и тяжёлыми исследованиями - и просто не могла без зависти смотреть на безмятежность и легкомыслие весёлых столяров.

Но всё когда-нибудь заканчивается, и, однажды, удовлетворённо наблюдая, как я запихиваю в себя последний пельмень, измазанный жидкой сметаной, мой друг торжественно сказал:
- Последняя!
- Кокое фьяфтье. - ответила я ему, с трудом проталкивая в себя последнего агента маркетингова исследования.

От стартового капитала оставалась ещё некоторая сумма, и подбивать итоги исследований мы пошли в прохладный кабачок, где коньяк. Или водка. Или вино. Или Мартини. Или что угодно - только не тесто и не мясо. И не сметана, конечно.

Итоги нас удивили, чтобы не сказать - крайне удивили.
Пельменных в городе имелось множество, но пельмени, подающиеся в них, имели такое отвратительное качество, что эти склизкие, расползающиеся кусочки теста мы ловили по тарелкам с помощью ложек, испуганно поглядывая на угрожающе выползающую из тестовых комков массу подозрительно серого цвета. Масса не всегда выползала, иногда она туго выкатывалась, но цвет её не менялся. А вкус? - что говорить о вкусе...
Он напоминал о наличии сои, хозяйственного мыла, туалетной бумаги низкого качества - но только не мяса.

- Так, ну поставщик у них у всех, похоже, один. - изрёк мой друг бухгалтер, а я умно кивнула и икнула.
Я жадно отпивала коньяк, дезинфицируя организм, утомлённый маркетинговыми исследованиями. Моему другу было легче - у него было килограммов сто, желудок, соответственно, побольше моего. К тому же его подогревала святая цель - найти красную нить идеи, которая поможет сделать Большую Пельменную неким центровым пунктом всех любителей пельменей, которые обретались в нашем городе, а также всех командировочных и туристов, буде в нашем городе окажутся туристы. И все эти гости города не смогут не услышать благую весть об удивительной пельменной, и придут на её порог, и будет им счастье, и разнесут они благую весть об удивительных пельменях по своим городам... - так или приблизительно так мыслил мой друг, изыскивая красную идейную нить Ариадны.

- Я очень люблю пельмени. - сказала я, когда коньяк уже позволил мне забыть об обиде, нанесенной мне и моему желудку городскими пельменными. - Но так нельзя. Пельмени должны быть вкусными, а не этими чёрт знает каки.....
- Ты гений! - закричал мой друг, взмахнув руками как крыльями, а я испуганно икнула снова.

Листы с результатами исследований разлетелись по прохладному полу кабачка, бармен присел за стойкой.

- Ты гений! - снова вскричал мой друг. - Вот она, красная нить! Вот основополагающая идея! Пельмени должны быть вкусными! Следовательно, нам требуется что?
- Что? - осторожно спросила я, придвигая поближе к себе бокал с коньяком и качая головой бармену - нене, мол, у нас всё в порядке, это просто маркетинговые исследования.
- Нам требуется найти другого поставщика!
- И я? - насторожилась я.
- Нет, это я сам, это ты не сможешь. - ответил мой друг и заторопился, а поскольку он не был аристократом, то не смог скрыть своей торопливости и посмотрел на часы.

Я очень не люблю, когда мужчина при мне смотрит на часы. Это случается редко, потому что я всех мужчин обычно предупреждаю. Но если они забываются и начинают вдруг при мне смотреть на часы - в таком случае полагается взять инициативу на себя и заторопиться самой. Полагается также сразу сказать, во упреждение:
- С вами очень мило, но мне пора.

Поэтому я быстро допила коньяк и сказала во упреждение:
- Так, всё это очень мило, но мне пора домой.
- да-да. - сказал рассеянно мой друг бухгалтер.
Кажется, он уже стоял на пути поисков поставщика.
- Не провожай, я сама. - тут же сказала во упреждение я.
- да-да. - сказал рассеянно мой друг, собирая листы с результатами наших исследований.

И я гордо вышла из кабачка, кивнув тепло бармену и холодно - моему другу. Села на автобус - и поехала...
... к моим друзьям, двум весёлым столярам.
Там всё оказалось как обычно - жужжали жуткие столярные инструменты, кричал Металлику старенький магнитофон, и куча стружек терпеливо ждала, когда я приеду и погружу в неё руки.
- О! - закричали два весёлых столяра. - А пирожки мы только что съели. ну ничего, мы сбегаем!
- А давайте! - сказала я.

И долго я не встречалась после этого с моим другом бухгалтером.
Я не звонила ему. Звонить ему могла только я. Он мне не мог звонить по той простой причине, что у меня не было телефона. А мобильных телефонов в те времена вообще не было, как ни странно вам об этом услышать - но уверяю вас, были такие времена, да-да.
Я старательно перестала бывать в тех местах, где мы обычно встречались - именно так я решила его наказать. И наказание не прошло незамеченным.
Когда, спустя три месяца, я наконец позвонила ему - он вздохнул мне в ответ:
- Ну знаешь, так нельзя. - сказал он. - Я понимаю, что я виноват, но ты же понимаешь - три месяца за один проступок, это очень много.
- Ладно, прощаю. - сказала я.
- Значит, сегодня на... - и назвал место автобусной остановки.

Он сказал это всё настолько торжествующе, что я удивилась:
- Неужели получилось? - вскричала я, потому что знала место дислокации будущей Большой Пельменной.
- Да! - сказал он. - На днях открылись. У нас большое будущее. И сегодня я кормлю тебя пельменями.

продолжение следует, если позволите.
если не позволите - всё равно следует.