diana_ledi

Цель, как суть, это явление очень временное. Я и говорил о том, что возникающие перед тобой цели – они мгновенно гасятся одним пинком твоей кроссовки. Они возникают и исчезают, как тарелки в стендовой стрельбе. Тут Ди безупречна. Есть цель, есть Ди, есть удовлетворение от реализации. Гэтае – чисто по-мужски. Цели оставлять в прошлом. Женские цели, как правило, необусловленные. Женщина должна жить вектором.

Сказал так однажды.
Ну, да - я всегда имела цели перед носом - одни дальше, другие ближе. А ты как - спрашиваю.
- А я - просто иду.
Ответил так мне...

Вчера удивительная девочка сказала мне:
- Я не умею общаться с людьми.
Я так смеялась. Она умеет общаться. Она умеет СЛУШАТЬ. Тогда ты хочешь говорить, и говоришь. И иногда она умеет задавать вопросы, которые тебя, несущегося в потоках слов - останавливают резко. Ты закуриваешь и задумываешься. Она ждет, что ты ответишь. Ты отвечаешь. Потом уходишь и снова обдумываешь ее вопросы.
Она не умеет общаться! Гм... Кто тогда умеет?

Так вот, она спросила:
- А чего вы хотите? Какая ваша цель?
- Я просто иду. - Я ей ответила.
А потом задумалась и смеялась. Вона оно как - просто идти? Не колдовать удачу, не расставлять многоходовки, а просто - идти. И то, что могло бы быть моими целями - само попадает под пинки моих кроссовок.
Каких кроссовок? Я и кроссовок не ношу.
Смеюсь. Хорошие дни. Удачи много. И не боюсь вслух это говорить - а вдруг вспугнешь удачу?
Вспугну - она опять прилетит, ну, или приползет. А я что? Я - просто иду.

Пил кофе и смотрел не щурясь на солнце. А солнце нервничала, ожидая маршрутку. Его лопатка смешно шевелилась под топиком, когда солнце ладошкой поправляла сзади трусики под джинсами. Наверное резинка подвернулась. Мы встретились глазами, и её лицо стало ещё обиженней.

Опять же, запретный плод всегда вне этики. Иначе, кто б его запрещал А он плод

всё таки. И при чём свой, и своим навозом, то бишь компостом унавоженный. И уже не тварь дрожащая, а право имеешь. На плод. На дерево суцельное. И неотъемлемое. Т.к. не отъел от него только ты. И как показывает практика, о чём неупотребивший сего мрачен бывает. До одра.

Не проснулся. Спохватился. Глянул привычно в угол, где время на штабеле досок, поплёвывая на газетку, козью ножку сворачивало. Блин. Его нету там. Клочок бумажки только, да крохи от махорки. На бумажке карандашом нацарапано «ушло, когда буду, не знаю. Твоё.» а Скорпион главный – маленький, носатый и в фураге кожаной. На таксиста похож. Только наши не носят штанов таких – в обтягу. Да и не поют они.

Ent”he

Горбунок и на этот раз высчитал всё правильно – и траекторию, и термобаланс. Из кипящего котла Иван вышел в безукоризненно чёрном смокинге. И раскуривая длинную сигару, подал знак ОК Горбунку. Тот подмигнул ему от барной стойки, где что-то шептал на ухо дворовой девчонке. Царёва дочка встала с трона, неуверенно улыбаясь. Дворовые девки ломились к котлу, сминая цепь стражников.
Фуршет по поводу помолвки Царёвой дочки, не откладывая, решили провести в тот же вечер. В тронный зал пускали аккредитованных гостей, наяривал заморский состав с дивной желтолицей девкой, которая пилила прикольную дощечку. Для дворни на лобном месте выставили здоровенный монитор и выпустили скоморохов… 

-         Иван. Мы давно следим за вашей карьерой, - смуглая брюнетка в серебристом платье откинула со лба чёлку; - у нас есть к вам интересное предложение.

                -         Но. Но ведь это мой Иван, - Царёва Дочка вцепилась в руку Ивану.

Брюнетка улыбнулась, выпустив струйку синего дыма прямо в лицо Дочке, и двумя пальцами протянула ей визитку. Царёва Дочка побледнела, и, сделав шаг назад, замерла в поклоне…
Смуглая взяла Ивана за локоть и, как дирижёрской палочкой, водя по воздуху длинным мундштуком с тёмной ароматной сигаретой, шептала о золотых котлах, кипящих базальтах, самшитовых помостах. Иногда кончик её язычка трогал перламутровую помаду на припухших чувствительных губах. Тогда Иван пальцем поправлял свой галстук, сглатывая слюнки. Царёва Дочка выпрямилась и осматривала свой маникюр.
Горбунок не смотрел на монитор с изображением тронной залы. Всё он знал и так. Скоморохи фанатеющей челяди в десятый раз затягивали про напитки покрепше, разбивали о помост гусли и балалайки, всё по-людски.
Горбунок с дворовой девчонкой на плечах кормили друг друга баранками. Они были мокрые от пива, липкие от мёда, что-то кричали, один хрен скоморохи всё глушили. Что ещё было нужно?